В полуоткрытых окнах сомнений Мы видим светящийся купол вдали, Обезумевшем мире, где есть еще бденье О душах заблудших. Смятенье пролив, Мы здесь обитаем: свободны ли, дерзки, Безумны иль скованны тяжестью дней? Служили ли богу? Достаточно ль веский Сей повод молчанья подводных камней? Что нас утешает, то дарит смиренье, Что гложет – вины непокаянной стыд. Смятенье сокрытых лихих сновидений – То мраки давно позабытых обид.
Метка: poetry
Неистово-покорно я молюсь
Неистово-покорно я молюсь: Не распускайтесь листья! Да не услышать первой мне грозы, Покуда жестяные перекрестья, Покуда след последней здесь слезы Не зарастет румянцем кожи новой, На коей солнца нежный луч Разрежет сон томимости суровой. Тогда готова я к набегу вешних туч! Тогда пусть полыхает небо рябью Стальных и огненных дорог! И я неспешно, пядь за пядью На новый поднимусь порог.
Я в закипающем бессилии
Я в закипающем бессилии Сквозь решето безбрежных дней Пытаюсь отрицать насилие, Убийство искры прежних дней. Я в окружении беспомощных, Заблудших, детских, грешных душ Брожу без посоха, без почестей Среди когда-то пьяных туш. То своеволие? Пусть своеволие! Но мне сдаваться не пристало. На горделивость благоволия Взирать давно уже устала.
Я в строки не встроила смысл
Я в строки не встроила смысл, Дорогам нет счёта, нет лести. Есенинский дух мой повис В далеком таинственном месте. Но скачет огней череда, Выводит из ссылки, но в рамки. Мудрее меня та судьба, Что дух бередит спозаранку.
Сколько вокруг чудесного понастроено
Сколько вокруг чудесного понастроено, Сколько душ разбито не сгоряча. Бестелесые всюду воины Агнца Божьего – палача. Пусть дотронутся да и скуксятся, Жадно сердце до бреши жить! Пусть свободные жрицы пупсятся – Надо нацию освежить.
Когда погост умоется слезами
. Когда погост умоется слезами Открытых окон и дыханием сентября, Мы вспомним тех, кого уже нет с нами, И молча побредём дорогой октября. . Когда раскается земля безбрежной вьюгой И фонари сольются в мутный вальс, Останется единственной подругой Пустая вешалка и долгой жизни сказ. . А с первыми лучами вешней пыли Откроется невольная душа, И в ней все то, что заживо спалили, Когда в руке последний лист шуршал.
тебя вживил в мой разум сам Господь
Тебя вживил в мой разум Сам Господь как электроклеща: Пушки, площади, ноты, рассказы, Велогонки, подкладка плаща – Все от пуговицы до подворотни Изымают меня вовне. Дух открытий тяжелый и потный Пригвоздил за мозги к стене. А они стекают да радуются, Сожалею, что ты не знал. А ко мне по-прежнему сватаются, И я не знаю, кто проиграл.
Мы с ним встретились в переходе
Мы с ним встретились в переходе. Он был пьян. Он наигрывал ритмы рока. А я спасалась от грома на исходе дня. . Кажется, он пел словами пророка. Я ощутила, Как ссыхалась земля. . Мы с ним взяли ещё немного. Нам было можно. Мы – у руля Крейсера, брошенного под землёй, Пели неистово. Пели истошно. Шагали по клеткам В отсутствии короля. Тогда было странно. Тогда было можно. . А потом резко режущее “Нельзя”. И снова люди. И мы не вместе. Не у руля. . Нас по отдельности снова судят. А я не знаю, была ли я.
Шизофреничке
Что ты глупо так улыбаешься, Пучишь глаза шизофренические? Ещё немного и распластаешься В узоре плитки циклическом. . Ты поешь хвалебные песни: Вся насквозь – уничижение. Этим строятся Божьи вести? Так ли алчет он унижения? . Я же в бешенстве и злорадстве: Мой Бог – сарказник и дебошир, Изгои – души в моем аббатстве, Сама я – мечущийся Сатир. . Но глаза эти белесым поползнем Мне отвратительны до нельзя; До тошноты горький воздух ем Под гул божественных лебезят.
Говорят, что я очень мудра
Говорят, что я очень мудра, Инфантильна и где-то сурова. Я могу говорить до утра, Забывая за словом слово. . И, наверное, как-то не так Я склоняюсь пред Божьим портретом. За что любят меня? Просто так. Так же просто идут за советом. . И все кажется: кто-то не я Громко топает по коридорам, И все чьи-то те люди друзья. Страшно верить Господним укорам. . Мне спуститься бы вниз с потолка, Чтобы трогали и хохотали, Пока суть моя где-то, легка, Так же мечется по магистрали.
Дыши!
Давай же, дыши! Редкой и звонкой Оттепелью Рви перепонки тех, Кто недоволен ролью. Избранный! Волей уставшей Дыши!
Вот они мы
Вот они мы За фильтрами, масками Пресыщением, яркими красками Все застыли в прелестных почестях Лишь остались нам имя и отчество Да куда уж идти Все прохожено Переезжено Всюду с толком простого прохожего В жизнях смешаны Поправляем мы губки и бантики Глазки делаем восхищенные Мы незрелые горе романтики Слишком громкие Искушённые
Все горят камыши
Все горят камыши над свинцовой водой, Лепестки липко-желтых кувшинок Жгут внутри все тобой. Лишь тобой. Без прикрас, без богов, без ужимок.
Я хочу подняться над этим всем
Я хочу полетать, подняться над этим всем, И где-то там в дискуссиях объяснять, Где вымысел на листе. Но сейчас то жжёт, то дует – Что за сказочные ветра На распутье рассудка и дури! Неужели моя пора Обрастать свежесказанным смыслом, Отличать день и ночь от утра, Все же здесь..? Неужели за дерзость отчислят Звуком праведным топора?
Мой мозг устал, он не находит рифм
Мой мозг устал, он не находит рифм, Сражается бесцельно и бесправно, В отчаянии ищет ритм, Пытаясь умолчать о главном. Игра проклятых королей Опутывает пыльной нитью Ладьи, и пешек, и людей, И погоняет мерно плетью. Толпимся – каждый на коне, Без права в шаге на ошибку; Скажи, Великий, Высший, мне: Когда придёт черёд твой зыбкий? Ты облачен и в плоть, и в кровь, К тебе идём с единой целью: В твоей лишь власти дать нам кров, Что есть нам каждому по вере. Сними телесных пут обман, Предстань как есть: хорош ли, мерзок, Ты, истинный, что светом дан. Иль трусишь ты, что […]